Лучше опоздать, чем прийти вовремя. Тогда вы будете всеми замечены.

Очаровательные правила, всем рекомендую. И ведь, что замечательно, работают до сих пор.
Оказывается, до половины из них я уже дошла своим умом или вычитала в книгах, и когда вспоминаю - успешно применяю. Проблема в том, что чаще я всё-таки забываю о правилах поведения и веду себя в зависимости от того, в каком месте возникнет шило на этот раз) А зря...
Надо бы почаще думать о манерах и уловках, глядишь - начну пользоваться успехом в приличных местах)))

13.09.2010 в 14:47

Пишет  Magrat Garlick:

И снова об этикете
Это ж мой фетиш, вы помните.

13.09.2010 в 11:38

Пишет  Лизея:

Ну разве не прелесть?
Этикет викторианской Англии. Штрихи к портрету светского человека.

Художник
James Tissot Джеймс Тиссо

Как известно, викторианская эпоха была временем, когда все, от джентльмена до дворецкого и от леди до ее горничной, знали, как они должны себя вести.

Как известно, викторианская эпоха была временем, когда все, от
джентльмена до дворецкого и от леди до ее горничной, знали, как они
должны себя вести. Выпускалась масса пособий со строгими рекомендациями
для людей разных сословий. Вот, например, рекомендации для человека,
желающего вступить в светский круг и произвести приятное впечатление в
большом обществе. Кроме очевидных советов быть галантными и говорить
комплименты, были еще и маленькие хитрости. Некоторые не утратили
актуальности до сих пор, а другие кажутся абсолютно устаревшими: наше
время дает совсем другие советы.



1. Опаздывайте.

Лучше опоздать, чем прийти вовремя.

Лучше опоздать, чем прийти вовремя. Тогда вы будете всеми замечены и не
покажете, что ради раута отбросили все свои дела. Но если вы перед этим
мчались со всех ног, придите в себя, отдышитесь и только потом
вступайте в залу. Входить нужно уверенно, не спеша. На секунду
остановиться в дверях, оглядеть общество, дать другим возможность
заметить вас.

2. Говорите медленно.

Скорая речь кажется плебейской

Скорая речь кажется плебейской, как будто вы привыкли, что вас все
время перебивают. Медленно произнесенная фраза звучит значительнее. К
тому же, говоря медленно, вы не скажете лишнего.

3. Держите спину.

Многие люди на рауте спросят о вас, но не подойдут.

Многие люди на рауте спросят о вас, но не подойдут. В памяти у них
останется только то, как вы держались, как слушали и как говорили, хотя
они и не будут знать о чем. Расслабить спину можно лишь в собственной
комнате перед слугами. В целом ваши движения должны быть замедленными,
слегка ленивыми.

4. Изобразите налет легкой скуки.

Показывайте, что вам здесь все не в новинку

Показывайте, что вам здесь все не в новинку, на богатство дома смотрите
равнодушно. Только не делайте этого в присутствии хозяйки дома. Эмоции
проявляйте крайне сдержанно: в случае восторга – легкая улыбка и «Это
прелестно!», в случае недовольства – поднятые брови.

5. Не надо горячо благодарить.

Знаки внимания и ухаживания принимайте как должное.

Особенно это правило касается женщин. Знаки внимания и ухаживания
принимайте как должное. Создайте образ избалованной заботой женщины.

6. Не жалуйтесь.

Если все-таки решили поделиться наболевшим

Нельзя сердиться на слуг или сетовать на изменивших вам подруг. Тем
самым вы дадите другим пример подобного обращения с вами. Если все-таки
решили поделиться наболевшим, делайте это с улыбкой, как мать говорит о
нашаливших детях.

7. Не старайтесь быть умнее или красивее всех.

Это малоприятно для окружающих и небезопасно для вас

Это малоприятно для окружающих и небезопасно для вас. Слишком заметную
соперницу перестанут приглашать. Мужчина, который умнее своего
начальника, может лишиться места.



8. Не смотрите постоянно в глаза.

Стойте вполоборота

Если только вы не мужчина, который хочет завоевать даму. Стойте
вполоборота и, оглядывая зал, время от времени поворачивайтесь к своему
собеседнику и кивайте в знак того, что вы слушаете.

9. За столом…

Не ешьте быстро

.. не ешьте быстро – это будет расценено как жадность или голод; не
ешьте много; пережевывайте двадцать раз; не занимайте за столом много
места – имеется в виду застольная беседа.

И вообще – ни в коем случае не старайтесь привлечь к себе внимание!

nezhna.com/post133423620/

@темы: Эти странные люди, Ich uber mich, Копипаста, Размышления, Интересненько

---

Я строю домашний алтарь

Завтра после четырёх пойду к тому самому дядечке-врачу, чтобы он продлил мне больничный ещё на 3 дня. Я, конечно, кашляю и даже иногда чихаю, но в целом бодра и весела, а надо будет прикинуться умирающей. Одна надежда - что сиськи снова меня выручат)))

харе сиськи
харе сиськи
сиськи сиськи
харе харе

тынц-тынц-тынц

Надо ещё жертвоприношение совершить, тогда стопудово сработает.

И тогда, я надеюсь, мой ад без избавления кончится, и я выйду на следующее перерождение - в чистой и убранной квартире. Шкафы будут приветственно хлопать дверцами, демонстрируя поселившиеся в недрах вешалки с одеждой, ванная комната облагородится богатыми коллекциями баночек, тюбиков, флакончиков и туалетной бумаги, на книжных полках поселятся лошади, а в холодильнике самозародится еда.
А сама я съезжу на конюшню и пару фотосессий. Планы такие планы. Ну, я в любом случае найду, на что убить появившееся время. Лишь бы было что убивать)

Так что молимся усерднее.

Автор - Sargost, он же Д. Нерознак, из давнего.

@темы: Эти странные люди, Die Pferde, Ich uber mich, Повседневность, Так меня видят, Размышления

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хм, надо это обдумать

10.09.2010 в 09:57

Пишет  Sindani:

Помнить всегда
И пришли к Конфуцию его ученики и спросили: "Учитель! Чем нужно платить за зло? Может быть, за зло следует платить добром, как подобает всякому хорошему человеку?"
И ответил им Конфуций: "Нет, ни в коем случае! Нельзя платить за зло добром! Ибо если вы заплатите за зло добром - то чем же тогда вы расплатитесь за добро?"

@темы: Эти странные люди, Копипаста, Размышления

---

А я сейчас хочу бутерброд с сыром и горячую ванну. И уметь летать.

Они читают мои мысли!

05.09.2010 в 00:57

Пишет  Гидра:

(c)
NeW: да у меня вообще все от настроения зависит
NeW: вчера я хотел умереть, а сегодня хочу мороженое

@темы: Ich uber mich, Копипаста, Смеха ради

---

Чёрно-белая лазурь

А я ведь так и не выложила фотографии с фотосессии в голубом платье, которые мне действительно нравятся. Надо бы это исправить. Фотограф Виталий Забалуев.

1.

Ещё 3

2.


3.


4.

Ну и сборная солянка.

Ну и сборная солянка.

А может быть, когда-нибудь мне отдаст свои снимки вторйо фотограф) Он прикольный, но мееееедленный.

Бэкстейдж

Вопрос: Лучшее

1. Фото1		10	(32.26%)
2. Фото 2		7	(22.58%)
3. Фото 3		1	(3.23%)
4. Фото 4		4	(12.9%)
5. Цветные тоже ничего		9	(29.03%)
6. Не нравится		0	(0%)
Всего:		31 Всего проголосовало: 17

@темы: Die Kunst, Эти странные люди, Светопись, Так меня видят

---

Слава сиськам

За то,что я показала сиськи, дяденька-врач дал мне больничный до понедельника.


Не разрушайте моих иллюзий, не обижайте ребёнка! Не говорите мне, что он и так бы мне его выписал! Хочу верить, что дело в магической силе сисек!

@темы: Эти странные люди, Ich uber mich, Повседневность, Размышления, Смеха ради

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ни один фильм не заставит меня чувствовать то же

08.09.2010 в 16:49

Пишет  sashamilky:

:`(

@темы: Копипаста, Размышления

---

А репутация всего одна

08.09.2010 в 20:51

Пишет  Sindani:

И, о необходимости следить за
Старый, но мудрый анекдот

Внутри мат

Стоит викинг на горе, смотрит задумчиво на море и рассуждает вслух:
Я Олаф. У меня много кораблей, но никто не говорит, что я Олаф — кораблестроитель. У меня много городов, но никто не говорит, что я Олаф – градостроитель. У меня много воинов, но никто не говорит, что я Олаф – военачальник. Но стоило один раз выебать овцу….

@темы: Эти странные люди, Копипаста, Смеха ради

---

Меня портит квартирный вопрос

Сижу на кухне и понимаю, что привязалась к этой квартире.
Нет, конечно, она мне уже страшно надоела. И ужасно лень наводить здесь порядок. И не самое удобное расположение. И кровать неудобная.
И это очень увлекательно - по-новому расставить всех моих лошадок на новом месте.

Но в каком-то смысле она стала для меня домом...
А ЕЩЁ МНЕ ЛЕНЬ СОБИРАТЬ ВЕЩИ!!!

Если бы можно было взмахнуть волшебной палочкой, и всё моё барахло само рассортировалось бы по сумкам и коробкам, а потом как по волшебству перенеслось в другую квартиру - я бы радостно захлопала в ладоши и завалилась бы на диван с книжкой, пока туфельки и лифчики прыгали бы взад-вперёд. Или протупила бы это время в интернете. Или собаку бы выгуляла, на худой конец (кстати, надо бы полюбому это сделать).

А так - придётся самой. Надо бы ещё вспомнить, что я собиралась прихватить на память с этой квартиры (рецепты карельской кухни и энциклопедия морских узлов, заодно с молотком для отбивания мяса и десятком других наименований, которые я, конечно же, по ошибке прихватила с прошлого места жительства до сих пор греют мне душу. Даже несмотря на то, что я понятия не имею, где находится всё, кроме указанного молотка). Жаль, гриль нельзя забрать - наверняка хозяин его помнит. И зеркало над ванной.

Ну,с другой стороны, на новой квартире меня тоже ждёт масса интересных вещей.

Хорошо, что мы так и не подключили посудомойку.

@темы: Эти странные люди, Ich uber mich, Повседневность, Размышления

---

Великое индийское кино

Два вечера подряд смотрела индийский фильм "Великий воин".

Индия (2009)

Режиссер: С.С.Раджамули
В ролях: Рам Чаран Теджа, Каджал, Дев Гилл, Шрихари Sarathbabu, Сунил Брахманандам, Сурья Хема, Рао Рамеш

История начинается в 1609 году. Бхаирава служит в охране княжества Удайгардх. В его семье любой готов отдать свою жизнь ради княжества. Митра — единственная принцесса княжества. Бхаирава и Митра любят друг друга, в то время как главнокомандующий княжества Рамадева Билла хочет жениться на Митре, чтобы захватить трон. Рамадева пытается разделить влюбленных.

Картинко

>

Знаете, я в восторге. Совершенно искреннем восторге. О фильме узнала из ленты избранного - по дайрикам ходит эпизод, в котором главгерой сражается (успешно) аж сразу с сотней врагов.

Увижу диск - куплю с удовольствием.
Потому что это красиво, потому что это очень ммм...искренне и очень по-индийски. Чудесная современная индийская сказка, причём уже не такая пуританская, как обычно: секса, конечно, нет (даже поцелуев нет, кажется), но одни только женские танцы весьма зажигательны (Аааааа! У них такие сиськи фигуры!!!!). Очаровательные персонажи, отличная актёрская игра (принцесса, например, очень понравилась: на мой взгляд, не красавица, но ооочень харизматична) и танцы-танцы-танцы. О, какие там танцы. Обожаю индийское кино уже только за это. В индийской культуре танец - это больше, чем просто движения тела, это и желание, и заклинание, и молитва. Воплощенное слово.
В главгероя так просто влюбилась, хоть и не люблю обычно кареглазых мужчин. Несколько последующий ночей жду его в свои сновидения.
Сюжет, хоть и несколько банален, тоже имеет несколько весьма любопытных находок. Сцена с надкусыванием яблока - гениальна, имхо. А над сценой, где лошадь вытаскивает главгероя из зыбучих песков, я хоть и посмеялась, но понимаю, что в детстве рыдала бы в этом месте. В общем, моё чувство прекрасного сыто и довольно.

Ах, да. Ещё там есть ВЗРЫВАЮЩИЙСЯ ВЕРТОЛЁТ!!!

@темы: Эти странные люди, Повседневность, Размышления, Интересненько

---

Городецкое гульбище. Динамика.

Ещё несколько кадров с Городецкого гульбища.
Что-то типа панорамок.

1

Ещё 6

2


3


4


5


6



В общем, все умерли)
7

Вопрос: Лучшая

1. фото 1		4	(14.29%)
2. фото 2		3	(10.71%)
3. фото 3		4	(14.29%)
4. фото 4		2	(7.14%)
5. фото 5		5	(17.86%)
6. фото 6		1	(3.57%)
7. фото 7		5	(17.86%)
8. Биииитва!		4	(14.29%)
Всего:		28 Всего проголосовало: 9

@темы: Эти странные люди, Фотоотчёт, Die Pferde, Я так вижу, Светопись, Городецкое Гульбище, РИ и реконструкция

---

Уааааааааааа. Уыыыыыыы. Хнык-хнык. Хнык.

Была у меня сумочка-кокос.

Но, как в сказке о Колобке, кончила она не очень хорошо.

В пору создавать вишлист. Первым пунктом там будет значиться гарнитура для телефона, которую Грендель убил вчера. А вторым пунктом - означенная сумочка, которую он отправил к праотцам сегодня.

Ну, остальные пункты по-прежнему будут принадлежать лошадкам и куче всякой

всячины

Неведомой Ёбаной Хуйни.


Грендель - прожорливая скотина. И ведь, гад, перед тем, как уничтожить кокос, покопался в ящике, сожрал съемочные сигареты (не доел: не понравилось, видимо), перчатки для конного спорта ему тоже, на его счастье, пришлись не по вкусу, а из другой сумки вытащил недельный запас бумажных платочков. В итоге, видать, на экзотику потянуло.

@темы: Повседневность, Грендель познаёт мир

---

Тихо шифером шурша

Закопалась я в тему джекодоновости.
То ли их на самом деле мало кто различает, то ли у меня уже мозг оплавился.

Накатала пост в соционическом сообществе. Сохраню себе для памяти ссыль. Там в конце первой страницы и в начале второй куууча копипасты с соционических форумов. Но где

недостоверная информация

хуйня-хуйня-хуйняааа, а где Истина, я уже не понимаю.

Каждый пишет по своему имху, половина фишек от обоих социотипов подходит мне в равной степени. Сейчас села, встряхнула головой и напомнила себе, что моя версия появилась не вчера. Но вообще кабздец какой-то.
Хотите сломать мозг - увлекайтесь соционикой.
По крайней мере, это интересно.

@темы: Соционика, Эти странные люди, Ich uber mich, Повседневность, Размышления

---

Вельд

Снова Брэдбери. На этот раз - Вельд. У меян от этого рассказа мурашки по коже.

Вельд. Рассказ Рэя Брэдбери

Переводчик: Лев Жданов

The Veldt

1950

- Джорджи, пожалуйста, посмотри детскую комнату.

— Джорджи, пожалуйста, посмотри детскую комнату.

— А что с ней?

— Не знаю.

— Так в чем же дело?

— Ни в чем, просто мне хочется, чтобы ты ее посмотрел или пригласи психиатра, пусть он посмотрит.

— Причем здесь психиатр?

— Ты отлично знаешь причем. — стоя по среди кухни, она глядела на плиту, которая, деловито жужжа, сама готовила ужин на четверых. — Понимаешь, детская изменилась, она совсем не такая, как прежде.

— Ладно, давай посмотрим.

Они пошли по коридору своего звуконепроницаемого дома, типа: «Все для счастья», который стал им в тридцать тысяч долларов (с полной обстановкой), — дома, который их одевал, кормил, холил, укачивал, пел и играл им. Когда до детской оставалось пять шагов, что-то щелкнуло, и в ней зажегся свет. И в коридоре, пока они шли, один за другим плавно, автоматически загорались и гасли светильники.

— Ну, — сказал Джордж Хедли.

Они стояли на крытом камышовой циновкой полу детской комнаты. Сто сорок четыре квадратных метра, высота — десять метров; она стоила пятнадцать тысяч. «Дети должны получать все самое лучшее», — заявил тогда Джордж.

Тишина. Пусто, как на лесной прогалине в знойный полдень. Гладкие двумерные стены. На глазах у Джорджа и Лидии Хедли они, мягко жужжа, стали таять, словно уходя в прозрачную даль, и появился африканский вельд — трехмерный, в красках, как настоящий, вплоть до мельчайшего камешка и травинки. Потолок над ними превратился в далекое небо с жарким желтым солнцем.

Джордж Хедли ощутил, как на лбу у него проступает пот.

— Лучше уйдем от солнца, — предложил он, — уж больно естественное. И вообще, я ничего такого не вижу, все как будто в порядке.

— Подожди минуточку, сейчас увидишь, — сказала жена.

В этот миг скрытые одорофоны, вступив в действие, направили волну запахов на двоих людей, стоящих среди опаленного солнцем вельда. Густой, сушащий ноздри запах жухлой травы, запах близкого водоема, едкий, резкий запах животных, запах пыли, которая клубилась в раскаленном воздухе, облачком красного перца. А вот и звуки: далекий топот антилопьих копыт по упругому дерну, шуршащая поступь крадущихся хищников.

В небе проплыл силуэт, по обращенному вверх потному лицу Джорджа Хедли скользнула тень.

— Мерзкие твари, — услышал он голос жены, стервятники...

— Смотри-ка, львы, вон там, в дали, вон, вон! Пошли на водопой. Видишь, они там что-то ели.

— Какое-нибудь животное. — Джордж Хедли защитил воспаленные глаза ладонью от слепящего солнца, — зебру... Или жирафенка...

— Ты уверен? — ее голос прозвучал как-то странно.

— Теперь-то уверенным быть нельзя, поздно, — шутливо ответил он. — Я вижу только обглоданные кости да стервятников, которые подбирают ошметки.

— Ты не слышал крика? — спросила она.

— Нет.

— Так с минуту назад?

— Ничего не слышал.

Львы медленно приближались. И Джордж Хедли — в который раз — восхитился гением конструктора, создавшего эту комнату. Чудо совершенства — за абсурдно низкую цену. Всем бы домовладельцам такие! Конечно, иногда они отталкивают своей клинической продуманностью, даже пугают, вызывают неприятное чувство, но чаще всего служат источником забавы не только для вашего сына или дочери, но и для вас самих, когда вы захотите развлечься короткой прогулкой в другую страну, сменить обстановку. Как сейчас, например!

Вот они, львы, в пятнадцати футах, такие правдоподобные — да-да, такие, до ужаса, до безумия правдоподобные, что ты чувствуешь, как твою кожу щекочет жесткий синтетический мех, а от запаха разгоряченных шкур у тебя во рту вкус пыльной обивки, их желтизна отсвечивает в твоих глазах желтизной французского гобелена... Желтый цвет львиной шкуры, жухлой травы, шумное львиное дыхание в тихий полуденный час, запах мяса из открытой, влажной от слюны пасти.

Львы остановились, глядя жуткими желто-зелеными глазами на Джорджа и Лидию Хедли.

— Берегись! — вскрикнула Лидия.

Львы ринулись на них.

Лидия стремглав бросилась к двери, Джордж непроизвольно побежал следом. И вот они в коридоре, дверь захлопнута, он смеется, она плачет, и каждый озадачен реакцией другого.

— Джордж!

— Лидия! Моя бедная, дорогая, милая Лидия!

— Они чуть не схватили нас!

— Стены, Лидия, светящиеся стены, только и всего. Не забывай. Конечно, я не спорю, они выглядят очень правдоподобно — Африка в вашей гостиной! — но это лишь повышенного воздействия цветной объемный фильм и психозапись, проектируемые на стеклянный экран, одорофоны и стереозвук. Вот возьми мой платок.

— Мне страшно. — она подошла и всем телом прильнула к нему, тихо плача. — Ты видел? Ты почувствовал? Это чересчур правдоподобно.

— Послушай, Лидия...

— Скажи Венди и Питеру, чтобы они больше не читали про Африку.

— Конечно... Конечно. — он погладил ее волосы. — Обещаешь?

— Разумеется.

— И запри детскую комнату на несколько дней, пока я не справлюсь с нервами.

— Ты ведь знаешь, как трудно с Питером. Месяц назад я наказал его, запер детскую комнату на несколько часов — что было! Да и Венди тоже... Детская для них — все.

— Ее нужно запереть, и никаких поблажек.

— Ладно. — он неохотно запер тяжелую дверь. — Ты переутомилась, тебе нужно отдохнуть.

— Не знаю... Не знаю. — Она высморкалась и села в кресло, которое тотчас тихо закачалось. Возможно, у меня слишком мало дела. Возможно, осталось слишком много времени для размышлений. Почему бы нам на несколько дней не запереть весь дом, не уехать куда-нибудь.

— Ты хочешь сказать, что готова жарить мне яичницу?

— Да. — Она кивнула.

— И штопать мои носки?

— Да. — Порывистый кивок, глаза полны слез.

— И заниматься уборкой?

— Да, да... Конечно!

— А я-то думал, мы для того и купили этот дом, чтобы ничего не делать самим?

— Вот именно. Я здесь вроде ни к чему. Дом — и жена, и мама, и горничная. Разве я могу состязаться с африканским вельдом, разве могу искупать и отмыть детей так быстро и чисто, как это делает автоматическая ванна? Не могу. И не во мне одной дело, а и в тебе тоже. Последнее время ты стал ужасно нервным.

— Наверно, слишком много курю.

— у тебя такой вид, словно и ты не знаешь куда себя деть в этом доме. Куришь немного больше обычного каждое утро, выпиваешь немного больше обычного по вечерам, и принимаешь на ночь снотворного больше обычного. Ты тоже начинаешь чувствовать себя ненужным.

— Я?.. — он молчал, пытаясь заглянуть в собственную душу и понять, что там происходит.

— О, Джорджи! — Она поглядела мимо него на дверь детской комнаты. — Эти львы... Они ведь не могут выйти оттуда?

Он тоже посмотрел на дверь — она вздрогнула, словно от удара изнутри.

— Разумеется, нет, — ответил он.

Они ужинали одни. Венди и Питер отправились на специальный стереокарнавал на другом конце города и сообщили домой по видеофону, что вернуться поздно, не надо их ждать. Озабоченный Джордж Хедли смотрел, как стол-автомат исторгает из своих механических недр горячие блюда.

— Мы забыли кетчуп, — сказал он.

— Простите, — произнес тонкий голосок изнутри стола и появился кетчуп.

«Детская... — подумал Джордж Хедли. — Что ж, детям и впрямь невредно некоторое время пожить без нее. Во всем нужна мера. А они, это совершенно ясно, слишком уж увлекаются Африкой». Это солнц е... Он до сих пор чувствовал на шее его лучи — словно прикосновение горячей лапы. А эти львы. И запах крови. удивительно, как точно детская улавливает телепатическую эманацию психики детей и воплощает любое их пожелание. Стоит им подумать о львах — пожалуйста, вот они. Представят себе зебр — вот зебры. И солнце. И жирафы. И смерть.

Вот именно. Он механически жевал пищу, которую ему приготовил стол. Мысли о смерти. Венди и Питер слишком молоды для таких мыслей. А впрочем, разве дело в возрасте. Задолго то того, как ты понял, что такое смерть, ты уже желаешь смерти кому-нибудь. В два года ты стреляешь в людей из пугача...

Но это... Жаркий безбрежный африканский вельд... ужасная смерть в когтях льва. Снова и снова смерть.

— Ты куда?

Он не ответил ей. Поглощенный своими мыслями, он шел, провожаемый волной света, к детской. Он приложил ухо к двери. Оттуда донесся львиный рык.

Он отпер дверь и распахнул ее. В тот же миг его слуха коснулся далекий крик. Снова рычанье львов... Тишина.

Он вошел в Африку. Сколько раз за последний год он, открыв дверь, встречал Алису в Стране Чудес или Фальшивую Черепаху, или Алладина с его волшебной лампой, или Джека-Тыквенную-Голову из Страны Оз, или доктора Дулитла, или корову, которая прыгала через луну, очень похожую на настоящую, — всех этих чудесных обитателей воображаемого мира. Сколько раз видел он летящего в небе пегаса, или розовые фонтаны фейерверка, или слышал ангельское пение. А теперь перед ним — желтая, раскаленная Африка, огромная печь, которая пышет убийством. Может быть Лидия права. Может, надо и впрямь на время расстаться с фантазией, которая стала чересчур реальной для десятилетних детей. Разумеется, очень полезно упражнять воображение человека. Но если пылкая детская фантазия увлекается каким-то одним мотивом?.. Кажется, весь последний месяц он слышал львиный рык. Чувствовал даже у себя в кабинете резкий запах хищников, да по занятости не обращал внимания...

Джордж Хедли стоял один в степях. Африки Львы, оторвавшись от своей трапезы, смотрели на пего. Полная иллюзия настоящих зверей — если бы не открытая дверь, через которую он видел в дальнем конце темного коридора, будто портрет в рамке, рассеянно ужинавшую жену.

— Уходите, — сказал он львам.

Они не послушались.

Он отлично знал устройство комнаты. Достаточно послать мысленный приказ, и он будет исполнен.

— Пусть появится Аладдин с его лампой, — рявкнул он. По-прежнему вельд, и все те же львы...

— Ну, комната, действуй! Мне нужен Аладдин.

Никакого впечатления. Львы что-то грызли, тряся косматыми гривами.

— Аладдин!

Он вернулся в столовую.

— Проклятая комната, — сказал он, — поломалась, не слушается.

— Или...

— Или что?

— Или НЕ МОЖЕТ послушаться, — ответила Лидия. — Потому что дети уже столько дней думают про Африку, львов и убийства, что комната застряла на одной комбинации.

— Возможно.

— Или же Питер заставил ее застрять.

— ЗАСТАВИЛ?

— Открыл механизм и что-нибудь подстроил.

— Питер не разбирается в механизме.

— Для десятилетнего парня он совсем не глуп. Коэффициент его интеллекта...

— И все-таки...

— Хелло, мам! Хелло, пап!

Супруги Хедли обернулись. Венди и Питер вошли в прихожую: щеки — мятный леденец, глаза — ярко-голубые шарики, от джемперов так и веет озоном, в котором они купались, летя на вертолете.

— Вы как раз успели к ужину, — сказали родители вместе.

— Мы наелись земляничного мороженого и сосисок, — ответили дети, отмахиваясь руками. — Но мы посидим с вами за столом.

— Вот-вот, подойдите-ка сюда, расскажите про детскую, — позвал их Джордж Хедли.

Брат и сестра удивленно посмотрели на него, потом друг на друга.

— Детскую?

— Про Африку и все прочее, — продолжал отец с наигранным добродушием.

— Не понимаю, — сказал Питер.

— Ваша мать и я только что совершили путешествие по Африке: Том Свифт и его Электрический Лев, — усмехнулся Джордж Хедли.

— Никакой Африки в детской нет, — невинным голосом возразил Питер.

— Брось, Питер, мы-то знаем.

— Я не помню никакой Африки. — Питер повернулся к Венди. — А ты?

— Нет.

— А ну, сбегай, проверь и скажи нам.

Она повиновалась брату.

— Венди, вернись! — позвал Джордж Хедли, но она уже ушла. Свет провожал ее, словно рой светлячков. Он слишком поздно сообразил, что забыл запереть детскую.

— Венди посмотрит и расскажет нам, — сказал Питер.

— Что мне рассказывать, когда я сам видел.

— Я уверен, отец, ты ошибся.

— Я не ошибся, пойдем-ка.

Но Венди уже вернулась.

— Никакой Африки нет, — доложила она, запыхавшись.

— Сейчас проверим, — ответил Джордж Хедли.

Они вместе пошли по коридору и отворили дверь в детскую.

Чудесный зеленый лес, чудесная река, пурпурная гора, ласкающее слух пение, а в листве — очаровательная таинственная Рима, на длинных распущенных волосах которой, словно ожившие цветы, трепетали многоцветные бабочки. Ни африканского вельда, ни львов. Только Рима, поющая так восхитительно, что невольно на глазах выступают слезы.

Джордж Хедли внимательно осмотрел новую картину.

— Ступайте спать, — велел он детям.

Они открыли рты.

— Вы слышали?

Они отправились в пневматический отсек и взлетели, словно сухие листья, вверх по шахте в свои спальни.

Джордж Хедли пересек звенящую птичьими голосами полянку и что-то подобрал в углу, поблизости от того места, где стояли львы. Потом медленно возвратился к жене.

— Что это у тебя в руке?

— Мой старый бумажник, — ответил он и протянул его ей.

От бумажника пахло жухлой травой и львами. На нем были капли слюны, и следы зубов, и с обеих сторон пятна крови.

Он затворил дверь детской и надежно ее запер.

В полночь Джордж все еще не спал, и он знал, что жена тоже не спит.

— Так ты думаешь, Венди ее переключила? — спросила она наконец в темноте.

— Конечно.

— Превратила вельд в лес и на место львов вызвала Риму?

— Да.

— Но зачем?

— Не знаю. Но пока я не выясню, комната будет заперта.

— Как туда попал твой бумажник?

— Не знаю, — ответил он, — ничего не знаю, только одно: я уже жалею, что мы купили детям эту комнату. И без того они нервные, а тут еще такая комната...

— Ее назначение в том и состоит, чтобы помочь им избавиться от своих неврозов.

— Ой, так ли это... — он посмотрел на потолок.

— Мы давали детям все, что они просили. А в награду что получаем — непослушание, секреты от родителей...

— Кто это сказал: «Дети — ковер, иногда на них надо наступать»... Мы ни разу не поднимали на них руку. Скажем честно — они стали несносны. Уходят и приходят, когда им вздумается, с нами обращаются так, словно мы — их отпрыски. Мы их портим, они нас.

— Они переменились с тех самых пор — помнишь, месяца два-три назад, — когда ты запретил им лететь на ракете в Нью-Йорк.

— Я им объяснил, что они еще малы для такого путешествия.

— Объяснил, а я вижу, как они с того дня стали хуже к нам относиться.

— Я вот что сделаю: завтра приглашу Девида Макклина и попрошу взглянуть на эту Африку.

— Но ведь Африки нет, теперь там сказочная страна и Рима.

— Сдается мне, к тому времени снова будет Африка.

Мгновением позже он услышал крики.

Один... другой... Двое кричали внизу. Затем — рычание львов.

— Венди и Питер не спят, — сказала ему жена.

Он слушал с колотящимся сердцем.

— Да, — отозвался он. — Они проникли в детскую комнату.

— Эти крики... они мне что-то напоминают.

— В самом деле?

— Да, мне страшно.

И как ни трудились кровати, они еще целый час не могли укачать супругов Хедли. В ночном воздухе пахло кошками.

— Отец, — сказал Питер.

— Да?

Питер разглядывал носки своих ботинок. Он давно избегал смотреть на отца, да и на мать тоже.

— Ты что же, навсегда запер детскую?

— Это зависит...

— От чего? — резко спросил Питер.

— От тебя и твоей сестры. Если вы не будете чересчур увлекаться этой Африкой, станете ее чередовать... скажем, со Швецией, или Данией, или Китаем.

— Я думал, мы можем играть во что хотим.

— Безусловно, в пределах разумного.

— А чем плоха Африка, отец?

— Так ты все-таки признаешь, что вызывал Африку!

— Я не хочу, чтобы запирали детскую, — холодно произнес Питер. — Никогда.

— Так позволь сообщить тебе, что мы вообще собираемся на месяц оставить этот дом. Попробуем жить по золотому принципу: «Каждый делает все сам».

— Ужасно! Значит, я должен сам шнуровать ботинки, без автоматического шнуровальщика? Сам чистить зубы, причесываться, мыться?

— Тебе не кажется, что это будет даже приятно для разнообразия?

— Это будет отвратительно. Мне было совсем не приятно, когда ты убрал автоматического художника.

— Мне хотелось, чтобы ты научился рисовать, сынок.

— Зачем? Достаточно смотреть, слушать и обонять! Других стоящих занятий нет.

— Хорошо, ступай, играй в Африке.

— Так вы решили скоро выключить наш дом?

— Мы об этом подумывали.

— Советую тебе подумать еще раз, отец.

— — Но-но, сынок, без угроз!

— Отлично. — И Питер отправился в детскую.

— Я не опоздал? — спросил Девид Макклин.

— Завтрак? — предложил Джордж Хедли.

— Спасибо, я уже. Ну, так в чем дело?

— Девид, ты разбираешься в психике?

— Как будто.

— Так вот, проверь, пожалуйста, нашу детскую. Год назад ты в нее заходил — тогда заметил что-нибудь особенное?

— Вроде нет. Обычные проявления агрессии, тут и там налет паранойи, присущей детям, которые считают, что родители их постоянно преследуют. Но ничего, абсолютно ничего серьезного.

Они вышли в коридор.

— Я запер детскую, — объяснил отец семейства, — а ночью дети все равно проникли в нее. Я не стал вмешиваться, чтобы ты мог посмотреть на их затеи.

Из детской доносились ужасные крики.

— Вот-вот, — сказал Джордж Хедли. — Интересно, что ты скажешь?

Они вошли без стука.

Крики смолкли, львы что-то пожирали.

— Ну-ка. дети, ступайте в сад, — распорядился Джордж Хедли — Нет-нет, не меняйте ничего, оставьте стены, как есть. Марш!

Оставшись вдвоем, мужчины внимательно посмотрели на львов, которые сгрудились поодаль, жадно уничтожая свою добычу.

— Хотел бы я знать, что это, — сказал Джордж Хедли. — Иногда мне кажется, что я вижу... Как думаешь, если принести сильный бинокль...

Девид Макклин сухо усмехнулся.

— Вряд ли...

Он повернулся, разглядывая одну за другой все четыре стены.

— Давно это продолжается?

— Чуть больше месяца.

— Да, ощущение неприятное.

— Мне нужны факты, а не чувства.

— Дружище Джордж, найди мне психиатра, который наблюдал бы хоть один факт. Он слышит то, что ему сообщают об ощущениях, то есть нечто весьма неопределенное. Итак, я повторяю: это производит гнетущее впечатление. Положись на мой инстинкт и мое предчувствие. Я всегда чувствую, когда назревает беда. Тут кроется что-то очень скверное. Советую вам совсем выключить эту проклятую комнату и минимум год ежедневно приводить ко мне ваших детей на процедуры.

— Неужели до этого дошло?

— Боюсь, да. Первоначально эти детские были задуманы, в частности, для того, чтобы мы, врачи, без обследования могли по картинам на стенах изучать психологию ребенка и исправлять ее. Но в данном случае детская, вместо того чтобы избавлять от разрушительных наклонностей, поощряет их!

— Ты это и раньше чувствовал?

— Я чувствовал только, что вы больше других балуете своих детей. А теперь закрутили гайку. Что произошло?

— Я не пустил их в Нью-Йорк.

— Еще?

— Убрал из дома несколько автоматов, а месяц назад пригрозил запереть детскую, если они не будут делать уроков. И действительно запер на несколько дней, чтобы знали, что я не шучу.

— Ага!

— Тебе это что-нибудь говорит?

— Все. На место рождественского деда пришел бука. Дети предпочитают рождественского деда. Ребенок не может жить без привязанностей. Вы с женой позволили этой комнате, этому дому занять ваше место в их сердцах. Детская комната стала для них матерью и отцом, оказалась в их жизни куда важнее подлинных родителей. Теперь вы хотите ее запереть. Не удивительно, что здесь появилась ненависть. Вот — даже небо излучает ее. И солнце. Джордж, вам надо переменить образ жизни. Как и для многих других — слишком многих, — для вас главным стал комфорт. Да если завтра на кухне что-нибудь поломается, вы же с голоду помрете. Не сумеете сами яйца разбить! И все-таки советую выключить все. Начните новую жизнь. На это понадобится время. Ничего, за год мы из дурных детей сделаем хороших, вот увидишь.

— А не будет ли это слишком резким шоком для ребят — вдруг запереть навсегда детскую?

— Я не хочу, чтобы зашло еще дальше, понимаешь?

Львы кончили свой кровавый пир.

Львы стояли на опушке, глядя на обоих мужчин.

— Теперь я чувствую себя преследуемым, — произнес Макклин. — Уйдем. Никогда не любил эти проклятые комнаты. Они мне действуют на нервы.

— А львы — совсем как настоящие, верно? — сказал Джордж Хедли. — Ты не допускаешь возможности...

— Что?!

— ...что они могут стать настоящими?

— По-моему, нет.

— Какой-нибудь порок в конструкции, переключение в схеме или еще что-нибудь?

— Нет.

Они пошли к двери.

— Мне кажется, комнате не захочется, чтобы ее выключали, — сказал Джордж Хедли.

— Никому не хочется умирать, даже комнате.

— Интересно: она ненавидит меня за мое решение?

— Здесь все пропитано паранойей, — ответил Девид Макклин. — До осязаемости. Эй! — Он нагнулся и поднял окровавленный шарф. — Твой?

— Нет. — Лицо Джорджа окаменело. — Это Лидии.

Они вместе пошли к распределительному щитку и повернули выключатель, убивающий детскую комнату.

Дети были в истерике. Они кричали, прыгали, швыряли вещи. Они вопили, рыдали, бранились, метались по комнатам.

— Вы не смеете так поступать с детской комнатой, не смеете!

— Угомонитесь, дети.

Они в слезах бросились на диван.

— Джордж, — сказала Лидия Хедли, — включи детскую на несколько минут. Нельзя так вдруг.

— Нет.

— Это слишком жестоко.

— Лидия, комната выключена и останется выключенной. И вообще, пора кончать с этим проклятым домом. Чем больше я смотрю на все это безобразие, тем мне противнее. И так мы чересчур долго созерцали свой механический электронный пуп. Видит бог, нам необходимо сменить обстановку!

И он стал ходить из комнаты в комнату, выключая говорящие часы, плиты, отопление, чистильщиков обуви, механические губки, мочалки, полотенца, массажистов и все прочие автоматы, которые попадались под руку.

Казалось, дом полон мертвецов. Будто они очутились на кладбище механизмов. Тишина. Смолкло жужжание скрытой энергии машин, готовых вступить в действие при первом же нажиме на кнопки.

— Не позволяй им это делать! — завопил Питер, подняв лицо к потолку, словно обращаясь к дому, к детской комнате — Не позволяй отцу убивать все. — Он повернулся к отцу. — До чего же я тебя ненавижу!

— Оскорблениями ты ничего не достигнешь.

— Хоть бы ты умер!

— Мы долго были мертвыми. Теперь начнем жить по-настоящему. Мы привыкли быть предметом забот всевозможных автоматов — отныне мы будем жить.

Венди по-прежнему плакала. Питер опять присоединился к ней.

— Ну, еще немножечко, на минуточку, только на минуточку! — кричали они.

— Джордж, — сказала ему жена, — это им не повредит.

— Ладно, ладно, пусть только замолчат. На одну минуту, учтите, потом выключу совсем.

— Папочка, папочка, папочка! — запели дети, улыбаясь сквозь слезы.

— А потом — каникулы. Через полчаса вернется Девид Макклин, он поможет нам собраться и проводит на аэродром. Я пошел одеваться. Включи детскую на одну минуту, Лидия, слышишь — не больше одной минуты.

Дети вместе с матерью, весело болтая, поспешили в детскую, а Джордж, взлетев наверх по воздушной шахте, стал одеваться. Через минуту появилась Лидия.

— Я буду рада, когда мы покинем этот дом, — вздохнула она.

— Ты оставила их в детской?

— Мне тоже надо одеться. О, эта ужасная Африка. И что они в ней видят?

— Ничего, через пять минут мы будем на пути в Айову. Господи, какая сила загнала нас в этот домр.. Что нас побудило купить этот кошмар!

— Гордыня, деньги, глупость.

— Пожалуй, лучше спуститься, пока ребята опять не увлеклись своим чертовым зверинцем.

В этот самый миг они услышали голоса обоих детей.

— Папа, мама, скорей, сюда, скорей!

Они спустились по шахте вниз и ринулись бегом по коридору. Детей нигде не было видно.

— Венди! Питер!

Они ворвались в детскую. В пустынном вельде — никого, ни души, если не считать львов, глядящих на и их.

— Питер! Венди!

Дверь захлопнулась.

Джордж и Лидия Хедли метнулись к выходу.

— Откройте дверь! — закричал Джордж Хедли, дергая ручку. — Зачем вы ее заперли? Питер! — Он заколотил в дверь кулаками. — Открой!

За дверью послышался голос Питера:

— Не позволяй им выключать детскую комнату и весь дом.

Мистер и миссис Джордж Хедли стучали в дверь.

— Что за глупые шутки, дети! Нам пора ехать. Сейчас придет мистер Макклин и...

И тут они услышали...

Львы с трех сторон в желтой траве вельда, шуршание сухих стеблей под их лапами, рокот в их глотках.

Львы.

Мистер Хедли посмотрел на жену, потом они вместе повернулись лицом к хищникам, которые медленно, припадая к земле, подбирались к ним.

Мистер и миссис Хедли закричали.

И вдруг они поняли, почему крики, которые они слышали раньше, казались им такими знакомыми.

— Вот и я, — сказал Девид Макклин, стоя на пороге детской комнаты. — О, привет!

Он удивленно воззрился на двоих детей, которые сидели на поляне, уписывая ленч. Позади них был водоем и желтый вельд; над головами — жаркое солнце. У него выступил пот на лбу.

— А где отец и мать?

Дети обернулись к нему с улыбкой.

— Они сейчас придут.

— Хорошо, уже пора ехать.

Мистер Макклин приметил вдали львов — они из-за чего-то дрались между собой, потом успокоились и легли с добычей в тени деревьев.

Заслонив глаза от солнца ладонью, он присмотрелся внимательнее.

Львы кончили есть и один за другим пошли на водопой.

Какая-то тень скользнула по разгоряченному лицу мистера Макклина. Много теней. С ослепительного неба спускались стервятники.

— Чашечку чаю? — прозвучал в тишине голос Венди.
Полный текст: http://raybradbury.ru/library/story/50/20/1/print/

@темы: Эти странные люди, Из внешнего мира, Интересненько

---

Как сделать человека счастливым?

Как сделать женщину счастливой?

Кажется не так уж и трудно!

Кажется не так уж и трудно! Стоит лишь быть:

1) Другом

2) Товарищем

3) Любовником

4) Братом

5) Отцом

6) Хозяином

7) Учителем

8) Поваром

9) Кровельщиком

10) Сантехником

11) Механиком

12) Декоратором

13) Стилистом

14) Сексопатологом

15) Гинекологом

16) Психологом

17) Психиатром

18) Терапевтом

19) Смелым

20) Организатором

21) хорошим отцом

22) чистоплотным

23) любезным

24) добрым

25) щедрым

26) нежным

27) внимательным

28) галантным

29) интеллигентным

30) образованным

31. с чувством юмора

32. изобретательным

33. спортивным

34. сильным

35. понимающим

36. уступчивым

37. терпимым

38. снисходительным

39. осторожным

40. мягким

41. расслабленным

42. амбициозным

43. решительным

44. надежным

45. увлеченным

46. вежливым

47. .....

48. ....

и т. д.


не забывая при этом:

49. часто делать комплименты

50. любить заниматься шопингом

51. не скандалить и не искать проблем

52. быть богатым

53. не раздражать ее

54. не смотреть на других девушек


в то же время необходимо:

55. быть внимательным к ней

56. не быть ревнивым

57. ладить с ее семьей

58. находить для нее время.... в тоже время оставляя ей пространство заботясь о ней...


ОЧЕНЬ ВАЖНО:

59. НИКОГДА!!! не забывать даты: дней рождения первой встречи
помолвки свадьбы К несчастью, даже строго соблюдая все правила, ее
счастье... не гарантировано, потому что она может задохнуться от
совершенства своего спутника и сбежать с первым попавшимся:
сволочью-алкоголиком-бабником


Как сделать счастливым мужчину

1) спать с ним

2) оставить в покое

@темы: Эти странные люди, Копипаста, Смеха ради

---

лучший из возможных миров. Рэй Брэдбери.

Мой любимый его рассказ. Перечитывала уже раз 30, наверное. И каждый раз - по-новому.

Лучший из возможных миров. Рассказ Рэя Брэдбери
Переводчик: В. Задорожный

The Best of All Possible Worlds

1963

Двое мужчин молча сидели на скамьях в поезде, катившем сквозь декабрьский сумрак от одного полу станка в сельской местности к другому.

Двое мужчин молча сидели на скамьях в поезде, катившем сквозь декабрьский сумрак от одного полу станка в сельской местности к другому. Когда состав тронулся после двенадцатой остановки, старший из попутчиков негромко бормотнул:

- Придурок! Ох, придурок!

- Простите? - сказал тот, что помоложе, и взглянул на своего визави поверх развернутого номера "Таймс".

Старший мрачно мотнул головой:

- Вы обратили внимание на того дурня? Вскочил как ужаленный и - шасть за той дамочкой, от которой так и разит "Шанелью"!

- А-а, за этой дамочкой... - Казалось, молодой человек пребывал в некоторой растерянности: рассмеяться ему или рассердиться. - Как-то раз я сам соскочил с поезда вслед за нею.

Мужчина в возрасте фыркнул и прижмурился.

- Да и я тоже. Пять лет назад.

Молодой человек уставился на попутчика с таким выражением лица, будто только что обрел друга в самом невероятном месте.

- А признайтесь... с вами случилось то же самое, когда вы... когда вы дошли до края платформы?

- Возможно. Хотите еще что-то сказать?

- Ну... Я был в футах двадцати от нее и быстро догонял - и тут вдруг к станции подкатывает автомобиль с ее мужем и кучей детишек! Хлоп - и она уже в машине. Мне осталась от нее только улыбка в воздухе - как от Чеширского кота. Словом, она уехала, а до следующего поезда полчаса. Продрог до самых костей. Видит Бог, это меня кое-чему научило.

- Ничему-то оно вас не научило! - сухо возразил мужчина в возрасте. - Кобели. Глупые кобели. Все мы и каждый из нас - вы, я и любой прочий в штанах. Придурки с безусловными рефлексами как у лабораторной лягушки: кольни тут - и дернется там.

- Мой дед говаривал: мужская доля в том, что широк в плечах, а в мозгах узок.

- Мудрый человек. С мужчинами все понятно. А вот что вы думаете об этой дамочке?

- Об этой женщине? Ну, она хочет оставаться в хорошей форме. Очевидно, у нее кровь веселее бежит по жилам, когда она снова и снова убеждается, что способна невинно пострелять глазами и любой самец покорно спрыгнет за ней с поезда - в ночь и холод. Неплохо устроилась, надо сказать - создала себе лучший из всех возможных миров. Муж, детишки... Плюс сознание, что она - та еще штучка и может пять раз в неделю проехаться на поезде с неизменным результатом, который, в сущности, никому не вредит - уж ей-то точно. А если приглядеться - ничего в ней особенного. Внешность так себе. Правда, этот аромат...

- Вздор, - отрезал мужчина в возрасте. - Это ничего не объясняет. Все сводится к одному: она особь женского пола. Все женщины - женского пола, а все мужчины - грязные козлы. Пока вы не согласитесь с этим базовым фактом, так и будете до старости гадать, какие из ваших рецепторов повели вас за женщиной - обонятельные, зрительные или еще какие. А если подойти с умом, то знание себя может хоть немного пособить в сомнительной ситуации. Но даже среди тех, кто понимает все важные и неоспоримые грубые истины, весьма немногие сохраняют жизненное равновесие. Спросите человека, счастлив ли он. А он незамедлительно подумает, что его спрашивают: удовлетворен ли он. Полное удовлетворение - вот картинка рая в сознании большинства людей. Я знавал лишь одного человека, который действительно обрел лучший из всех возможных миров, если использовать ваше выражение.

- Вот так так! - оживленно воскликнул молодой человек, и его глаза загорелись. - Очень бы хотелось послушать о вашем знакомом!

- Надеюсь, у меня хватит времени на рассказ. Так вот, этот человек - самый счастливый кобель, самый беспечный жеребец с сотворения мира. Имеет подружек всех возрастов и мастей - так сказать, в широком ассортименте и в любом количестве. Но вместе с тем - никаких угрызений совести, никакого самоедства и ни малейшего чувства вины. А по ночам нет чтобы ворочаться без сна и кусать себе локти от раскаяния - спит себе как ангелочек.

- Невероятно! - вклинился молодой человек. - Вы знаете, так просто не бывает... чтоб и желудок набить, и запора не получить!

- Он умудрялся, умудряется и будет умудряться! Ни разу не дрогнул, ни разу не ощутил приступа моральной дурноты после ночи самых отчаянных интимных приключений! Преуспевающий бизнесмен, имеет квартиру в лучшем районе Нью-Йорка - на таком этаже, что уличное движение не беспокоит. А на выходные он выбирается в свой загородный домик в Бакс-Каунти - у чистой речушки и в окружении ферм, за обитательницами которых исправно охотится. Но сам я встретил его впервые имено в Нью-Йорке. Он только что женился, и я попал к нему на ужин. Молодая жена оказалась роскошной женщиной. Снежно-белые руки, сочные губы, ниже талии все подобающе широко, а выше - подобающе изобильно. Рог чувственного изобилия, бочонок моченых яблок, с которым сладко коротать самую лютую зиму - вот какие сравнения лезли в голову, когда я смотрел на новобрачную.

Похоже, ее муж ощущал примерно то же, потому как проходя мимо, он всякий раз легонько щипал свою суженную за зад. И вот когда в полночь я прощался с ними в прихожей, я едва-едва удержался от того, чтобы не хлопнуть ее по аппетитному крупу, как знаток - чистокровную кобылку. Уже и руку занес. Истинно благовоспитанный человек просто не мог не отдать должное этой части ее тела. Когда я ввалился в лифт, меня качало - и я хохотал.

- Эко мастерски вы описали! - тяжело дыша, возбужденно произнес молодой человек.

- Пописываю рекламные проспекты, - сообщил его собеседник. - Но продолжим. С этим Смитом - назовем его так - я встретился опять недели через две. По чистой случайности я был приглашен приятелем на загородную вечеринку в Бакс-Каунти. Приезжаю туда - и как вы думаете, в чей дом? В дом того самого Смита! И в центре гостиной стоит черноволосая итальянская красавица, этакая гибкая пантера, трепещущая ночь, облитая лунным светом, вся загар и румянец, охра и умбра и прочие краски благодатной плодоносной осени. В гомоне голосов я не расслышал ее имени. А чуть позже застигаю ее в одной комнат вместе со Смитом - и он жмет ее, как спелую и сочную октябрьскую виноградную гроздь, вобравшую в себя все летнее солнце. Ах ты, кретин несчастный, подумал я. Ах ты, счастливчик чертов, подумал я. Жена в городе, любовница в пригороде. У этого типчика не один виноградник и с каждого он снимает урожай - ну и все такое. Короче, снимаю шляпу. Однако смотреть дольше мне на этот праздник давки винограда совсем не хотелось, и я незаметненько ретировался с порога.

- От ваших рассказов дыхание спирает, - сказал молодой человек и попытался опустить окно.

- Да не перебивайте! - огрызнулся мужчина в возрасте. - На чем, бишь, я остановился?

- Как виноград по осени давят.

- Ах да? Так вот, когда гости на той вечеринке разошлись по группкам, я таки узнал имя итальянской красавицы. Миссис Смит!

- Стало быть, он снова женился?

- Едва ли. Двух недель маловато на развод и брак. Хоть я и был предельно ошарашен, но соображал быстро. У Смита не иначе как два круга друзей. Одни знают только его городскую жену. Другие - только эту любовницу, которую он называет своей супругой. Смит слишком умен, чтобы позволить себе двоеженство. Иного ответа у меня не было. Загадка да и только.

- Продолжайте, продолжайте! - с лихорадочным интересом воскликнул молодой попутчик.

- Поздно вечером после вечеринки на станцию меня отвозил сам Смит. Веселый и на взводе. По дороге он вдруг спросил:

- Ну и как вам мои жены?

- Ж-жены? - ахнул я. - Во множественном числе?

- Во множественном, черт побери! У меня их было штук двадцать за последние три года - и одна другой лучше! Да-да, двадцать. Можете сами пересчитать. Вот, глядите.

Тут мы как раз остановились возле станции, и он вынимает из кармана пухлый фотоальбомчик. Протягивает мне этот альбом, смотрит на мое вытянувшееся лицо и говорит со смехом:

- Это не то, что вы подумали. Я не Синяя Борода, и на моем чердаке не хранятся среди разного хлама скелеты моих бывших жен. Смотрите!

Я пролистнул альбом. И женщины задвигались как фигурки в мультфильме. Блондинки-брюнетки-рыжие-красотки-дурнушки-простушки-сложнушки, а некоторые - полная экзотика. У одних взгляд умудренных фурий, у других вид домашних лапочек. Которые хмурятся, а которые улыбаются.

Пробежался я по лицам - эффект гипнотический. А потом меня вдруг как ударило: есть во всех этих лицах что-то общее. Ничего не понимаю.

- Слушайте, Смит, - пробормотал я, - для стольких жен нужно иметь уйму денег.

- Про уйму денег - это вы пальцем в небо. Вы получше приглядитесь.

Я снова пролистал альбом. Теперь медленно. И тут до меня дошло.

- Стало быть, - сказал я, - та миссис Смит, красавица-итальянка, которую я видел давеча, она-то и есть единственная миссис Смит. Но ее же я видел две недели в вашей нью-йоркской квартире. И нью-йоркская миссис Смит тоже является единственной миссис Смит. Логично предположить, что существуют не две женщины, а только одна.

- Совершенно верно! - вскричал Смит, довольный моими дедуктивными способностями.

- Бред собачий! - возмутился я.

- Ошибаетесь! - горячо возразил Смит. - Моя жена - истинное чудо. Когда мы познакомились, она была одной из лучших актрис - хоть и не на Бродвее, но в достойном театре. Истинный эгоист, я потребовал под угрозой разрыва, чтобы она оставила сцену. Безумие страсти уже несло нас по кочкам, и вот львица подмостков, хлопнув дверью, покидает театр навсегда, ибо любовь превратила ее в домашнюю кошечку. Шесть месяцев после свадьбы прошли как в угаре - что-то вроде непрерывного землетрясения. Ну а потом - ведь я, как ни крути, по природе своей мерзавец - начал я поглядывать на других женщин: мелькает-то их кругом много!..

Жена, конечно, заметила, что я закосил глазом. Тем временем и я заметил кое-что - с какой тоской она посматривает на театральные афиши. По утрам застаю ее слезах с "Нью-Йорк таймс", открытой на странице, где помещены театральные рецензии на вчерашние премьеры. Черт побери! Каким же образом могут благополучно сосуществовать два столь одержимых карьериста: она - профессиональная актриса, я - профессиональный бабник! И оба стремимся в своем деле к совершенству!

- В один прекрасный вечер, - продолжал Смит, - я заприметил на улице весьма аппетитную цыпочку. И почти в то же мгновение ветер взметнул обрывок театральной афиши и облепил им щиколотку идущей рядом жены. Эти два события, проигранные случаем в течение одной секунды, были как удар молнии, который расщепляет скалу и открывает путь водам подземного источника. Жена судорожно вцепилась в мой локоть. Разве не была она актрисой? Она ведь актриса! Так, стало быть, ей и карты в руки!

Словом, она приказала мне убраться из дома на сутки, а сама занялась какими-то спешными и грандиозными приготовлениями. Когда на следующий вечер я в сумерках вернулся в нашу квартиру, жены и след простыл. Однако в гостиной меня ожидала незнакомая темноволосая мексиканка. Она представилась подругой моей жены... и не мешкая со всей латинской страстью накинулась на меня, да так, что у меня ребра затрещали. Можно ли устоять, когда тебе с таким пылом кусают уши!

Но тут взяло меня вдруг подозрение. Освобождаюсь я из ее объятий и говорю:

- Погоди-ка, а ты, часом, не... да ведь это же моя женушка!

И ну оба хохотать. Да так, что на пол повалились. Все правильно - это была моя законная супруга. Только с другим макияжем, с другой прической и другим цветом волос. Она изменила осанку и поработала над голосом.

- Ах ты, моя актриса! - восхитился я.

- Твоя актриса - в театре одного зрителя! - со смехом подтвердила жена. - Только скажи, какую женщину ты хочешь, - и я стану ею. Хочешь Кармен? Изволь, буду Кармен. Хочешь валькирию Брунгильду? Без проблем. Я скрупулезно изучу образ, войду в него и сыграю кого угодно. А когда тебе надоест, я создам новую героиню. Я записалась в танцевальную академию. Меня научат сидеть и стоять на разный манер. Я освою тысячу разных походок. Я возобновлю уроки театральной речи и овладею сотней разных голосов. Я изучу восточные единоборства, я буду брать уроки хороших манер для особ королевской крови...

- Боже правый! - вскричал я. - А что я смогу дать тебе взамен?

- Это! - ответила она и со смехом повалила на постель.

- Одним словом, - рассказывал дальше Смит, - с тех пор я прожил десятки жизней и побывал в шкуре десятков мужчин! Бесчисленные фантазии явились мне в осязаемом облике женщин всех цветов, всех статей, всех темпераментов. Моя жена в нашей квартире обрела сцену, а во мне - благодарную публику. И тем самым исполнилось ее желание стать величайшей актрисой во всей стране.

Скажете, один человек не публика? Ошибаетесь! Тысячи стоит один такой зритель, как я - такой взыскательный, такой капризный, с подвижным вкусом и с бесконечным умением искренне восторгаться. К тому же моя ненасытная потребность в разнообразии великолепно совпадает с ее гениальной способностью быть разнообразной. Таким образом, я как бы на коротком поводке и одновременно совершенно свободен, я верен жене - и изменяю ей на каждом шагу. Любя ее, я люблю через нее всех остальных женщин. Дружище, разве это не самый прекрасный из существующих миров? Разве можно создать себе мир, прекраснее моего?

На некоторое время в купе поезда воцарилось молчание.

Поезд погромыхивал, спеша через декабрьские сумерки.

История была рассказана, оба собеседника, молодой и постарше, разом задумались.

Наконец молодой человек возбужденно сглотнул и восторженно закивал.

- Ваш друг Смит разрешил-таки проблему! - воскликнул он. - Это уж точно.

- Да, разрешил.

В молодом человеке, похоже, происходила некая внутренняя борьба, которая закончилась тем, что он улыбнулся и сказал:

- У меня тоже есть интересный друг. В близкой ситуации... но с ним совсем иначе. Позвольте мне называть его Куиллан.

- Пожалуйста, - сказал мужчина постарше. - Только будьте кратки. Скоро моя остановка.

- Однажды вечером я увидел Куиллана в баре с одной рыжеволосой красоткой, - торопливо начал молодой человек. - До того хороша, что толпа расступалась перед ней, как воды перед Моисеем. "Какая женщина, - подумал я, - от одного взгляда на нее бурлит кровь и голова идет кругом!" Неделей позже я увидел Куиллана в Гринвиче. Рядом с ним была приземистая бесцветная толстушка - судя по всему, его ровесница, тоже года тридцать два или тридцать три, но из тех дамочек, что блекнут исключительно рано. Англичане про таких говорят "мордоворот". Носастая коротышка с короткими ногами, одежда мешком, никакого марафета, тиха как мышка - повисла у Куиллана на руке и семенит молчком.

"Ха-ха-ха! - подумал я. - Вот его женушка-простушка, готовая целовать землю, по которой ходит муж, зато по вечерам он прогуливается с невероятной рыжеволоской, похожей на андроида, сделанного на заказ". Да, подумалось мне, в жизни много и грустного, и досадного. И я пошел дальше своей дорогой.

Проходит месяц. Опять встречаю Куиллана. Он как раз собирался нырнуть в темный зев Мак-Дугал-стрит, но тут заметил меня.

- Ах ты. Господи! - тихонько вскрикнул он, и на лбу у него выступила испарина. - Только не выдавай меня, умоляю! Жена не должна узнать!

Когда я собирался торжественно поклясться, что буду нем как могила, из окна сверху Куиллана окликнул женский голос.

Я поднял глаза, и челюсть у меня отвисла.

В окне я увидел ту невзрачную, рано поблекшую коротышку!

И тут я сложил два и два и понял, что к чему. Та ослепительно прекрасная рыжеволосая красавица была его жена! Мастерица танцевать, петь, живая и умная собеседница с уверенным громким голосом - тысячерукая богиня Шива, способная украсить собой спальню короля... И несмотря на все это, как ни странно, она утомляла.

Два дня в неделю мой друг Куиллан снимал эту комнатку в сомнительном квартале. Там он мог посидеть в тишине и покое со своей серой бессловесной мышкой, прогуляться по плохо освещенным улочкам с домашней уютной бабенкой без претензий.

Я в растерянности переводил взгляд с Куиллана на его любовницу и обратно. Потом меня окатила волна сочувствия и понимания. Я горячо пожал ему руку и сказал:

- Чтоб мне сдохнуть, если я хоть слово!..

В последний раз я видел Куиллана с его подругой в кафе. Они мирно сидели за столиком и жевали сандвичи, молча ласково поглядывая друг на друга. Если хорошенько подумать, он тоже создал себе особый мир, и тоже наилучший из возможных.

Вагон слегка тряхнуло - после гудка поезд стал притормаживать. Оба мужчины разом встали, потом замерли и с удивлением уставились друг на друга. И одновременно спросили:

- Как, вы разве здесь выходите?

Оба утвердительно кивнули и улыбнулись.

Когда поезд остановился, они молча спустились на перрон, в зябкий декабрьский вечер. С чувством обменялись прощальным рукопожатием.

- Ну, передавайте привет мистеру Смиту.

- А вы - мистеру Куиллану.

Почти одновременно из противоположных концов платформы раздались два автомобильных гудка. С одной стороны стояла машина с ослепительно красивой женщиной. И с другой стояла машина с ослепительно красивой женщиной. Попутчики поглядели сперва налево, потом направо.

И оба направились в разные концы платформы - каждый к своей женщине. Шагов через десять бывшие попутчики замедлили шаг и оглянулись - тому и другому с озорным любопытством школьника хотелось еще раз взглянуть на даму, поджидавшую недавнего собеседника.

"Хотел бы я знать, - подумал мужчина в возрасте, - кто она ему..."

"Занятно бы узнать, - подумал молодой человек, - кем приходится ему та женщина..."

Но мешкать дольше было неудобно. Оба ускорили шаг. Вскоре два пистолетных выстрела захлопнутых дверей завершили сцену.

Машины отъехали прочь. Платформа опустела. И холодный декабрь проворно закрыл ее снежным занавесом.

Полный текст: http://raybradbury.ru/library/story/60/4/2/print/

@темы: Эти странные люди, Размышления

---

Одного дела так же мало, как одной жизни

"Каждому надо иметь два или три занятия, — не задумываясь ответил я. — Одного дела так же мало, как одной жизни. Я бы хотел дюжину жизней и дюжину работ.

— Бьете точно в цель! Врач должен копать канавы. Землекоп раз в неделю дежурить в детском саду. Философы дважды в десять дней мыть грязную и жирную посуду. Математики пусть руководят занятиями в школьных гимнастических залах. Поэты для разнообразия пусть водят грузовики. А полицейские детективы…

— …должны разводить собственные райские сады, — тихо закончил я".

Рэй Брэдбери. "Смерть - дело одинокое".

@темы: Эти странные люди, Из внешнего мира, Размышления

---

1 сентября

Вот и начался новый учебный год. Для меня это не только год учебный (второй год в аспирантуре уже! АААА!), но и рабочий. новые студенты, новые никому не нужные проекты... Вроде только началось, а народу вокруг УЖЕ слишком много.
Пугала сегодня окружающих ретро-образом.

Ещё 2

на улице



на работе

@темы: Эти странные люди, Фотоотчёт, Ich uber mich, Повседневность, Светопись, Так меня видят